Ровно 65 лет назад, 29 сентября 1957 года в 4 часа дня на химическом комбинате, который потом назовут «Маяк», в городе Озёрске (Челябинск-40) произошёл взрыв.
Химкомбинат стал первым в СССР предприятием по получению атомного взрывчатого вещества — плутония-239. Что именно послужило причиной взрыва, точно неизвестно до сих пор, но он стал началом трагедии для 300 тысяч жителей Свердловской и Челябинской областей.
Восточно-Уральский радиоактивный след из-за юго-западного ветра, поднявшегося в этот день, протянулся на 350 километров по границе Челябинской и Свердловской области, совсем немного не достигнув Тюмени. Каменск-Уральский также попал в зону заражения, но уровень радиации у нас был не очень высоким, и жителей не трогали. Самое большое количество радиоактивной пыли пришлось на границу Свердловской и Челябинской областей, где до сих пор находится зона отчуждения.
Людмила Деменьшина, очевидец, член общественной организации «Маяк»:
— Это было воскресенье, — ясный солнечный день. — Но ближе к вечеру подул сильный ветер, и радиоактивную массу подняло на несколько километров вверх.
— Я из села Юго-Конёво Челябинской области. На краю нашего села был рудник, где добывали вольфрам. Прежде чем спускаться в шахту, обязательно работники измеряли уровень радиации. В понедельник они пришли на работу, а дозиметр зашкаливает!
Руководство шахты собрало комиссию, которая отправилась в Свердловск разбираться, в чём же дело. В неё входил Геннадий Базуев, молодой специалист. Потом он вспоминал, что в области их арестовали! Сказали, вы панику поднимаете. Потом, когда ответственные товарищи разобрались в чём дело, горняков, конечно, выпустили.
Геннадий Базуев позже написал единственную книжку, в которой описаны события, которые произошли после аварии на «Маяке».
Елена Вершинина, заместитель директора школы № 34, учитель географии, член Российского географического общества:
Перед юбилеем этого трагического события «Уроки «Маяка» проходят в классах школы № 34. На них приходят также учителя географии из других учебных заведений.
— Под Восточно-Уральский радиоактивный след попало больше 270-ти населённых пунктов, в которых проживали около 300 тысяч человек. Тысячам людей из других населённых пунктов, приходилось навсегда покинуть родной дом.
— Мой отец, житель Каменска-Уральского, которому в ту пору было 18 лет, рассказывал о своих беседах с переселенцами. К ним стучались в дома, подгоняли автобусы, давали какое-то время собрать самый минимум вещей. Оставляли полностью всё: мебель, домашних животных, все постройки и дома. Их просто садили в автобусы и увозили с этого места.
Людмила Деменьшина, очевидец, член общественной организации «Маяк»:
— Нас эвакуировали только в апреле 1958 года. Люди ничего не знали — ведь радиация не имеет запаха, никак не ощущается. Тогда никто не понимал, из-за чего нас срывают с места.
Уводили на автобусах и в машинах только рабочих рудника. Остальные жители должны были как-то эвакуироваться сами.
Жила в селе пара пенсионеров, уже за 80 лет. Детей у них не было, ехать было некуда. Они уже и выплату за дом получили, но упёрлись: не поедем и всё. Им не разрешили. Тогда они вечером затопили печку, перекрыли трубу и всё… Всем селом хоронили их.
Ведь прям с корнями людей от земли отнимали. Село у нас было старинное, богатое. Церковь была — её не могли разрушить, сколько раз ни взрывали. Сейчас на этом месте — огромный холм, берёзы растут, глыбы кирпичные до сих пор лежат.
Каждый год мы с подругами детства приезжаем на это место. Там есть старинный мост через реку Синара, 1876 года постройки, «Мост любви» называется. Мы заходим на этот мост и бросаем в реку венки цветов.
Елена Вершинина, заместитель директора школы № 34, учитель географии, член Российского географического общества:
Тема аварии находится на стыке наук: география, физика, биология, то есть она очень многогранна. Она не только о прошлом, но и о будущем.
— Мы говорим о том, зачем современным ребятам знать эту информацию. «Без прошлого нет будущего» — под таким эпиграфом проходят уроки.
Она с коллегами из школы № 34 старается привить ответственность за своё дело, показывают детям, как люди жертвовали своими жизнями и здоровьем для того, чтобы мы жили.
Потом, по результатам «Уроков «Маяка», ребята присылают много отзывов, где пишут, что эти уроки для них важны, интересны, познавательны, в том числе и как для жителей города Каменска-Уральского.
— Несмотря на то, что последствия аварии были ликвидированы ещё в 1957 году, я бы не сказала, что мы живём в абсолютно безопасной местности. Я всегда ребят предупреждаю: если вы видите знак «Радиация», или лес, озеро затянуты колючей проволокой, пусть даже она будет ржавая, рваная, поймите, что если это сделано, то сделано для чего-то. Нам надо знать, что рядом с нами прошёл след от радиации, и быть осторожными.
Людмила Деменьшина, очевидец, член общественной организации «Маяк»:
Когда произошла авария, сказали:
— Переселяйтесь в Муслюмово, там вам построят летние лагеря.
Делегация из Юго-Конёво поехала в Муслюмово на разведку. Приезжают туда, а там слыхом не слыхивали, что каких-то переселенцев надо принимать. «Вот вам земля, приезжайте и стройтесь», — ответили местные.
У нас был колхоз-миллионер. При ликвидации колхоза надо было доходы разделить между колхозниками. И тут в спешном порядке принимается решение — переводить колхозы в совхозы. А это значит, что все нажитые доходы — государству, в итоге — достались верхушке, которая в Муслюмово переехала.
— Если бы тогда людям сказали «оставайтесь», многие бы остались, не поехали в чужие места. Ведь радиация — она никак не ощущается.
Я воспитывалась у бабушки с дедушкой. Дед запряг лошадь в телегу, какие пожиточки были — сгрузили на телегу и поехали. Отъехали километров 10 и там осели в небольшом посёлке, который образовался после переселения пенсионеров. Моя бабуля после этого переселения и трёх лет не прожила. Пожилые люди быстро стали уходить…
Тыгиш, Четыркино, Евсюково — это названия деревень в Свердловской области, которых расселили после аварии. В Челябинской области таких деревень было ещё больше. Со временем люди поставили памятники своим родным селениям, которые иногда посещают. Сейчас уже реже, потому что поколение, которое помнит эти деревни, уходит. Поэтому и надо, чтобы молодёжь знала и помнила.